Форум » Конкурс «Реальная любовь» » "Реальная любовь" - Автор 2 - Найти брод в огне - Автор: Evanesco » Ответить
"Реальная любовь" - Автор 2 - Найти брод в огне - Автор: Evanesco
Конкурс: Название: «Найти брод в огне» Автор: Evanesco Бета/гамма: Morane Рейтинг: NC-17 (согласовано с администрацией) Пейринг: СС/ГГ , ГП, РУ, ДМ, ПП, ЛБ, ММ, АД и АПВБД и прочие. Жанр: ангст, драма, романс, флафф. Размер: макси (около 67 000 слов) Дисклаймер: герои принадлежат Дж.К. Роулинг. Сюжет этой истории вырос из фиков Улауг «Ради надежды» и «Для победы». Мэйфейрские ведьмы принадлежат Энн О’Браен Райс. Послевоенный Хогвартс – Чернокнижнице. А вы думали, канон – это только Роулинг? Саммари: Говорят, в огне брода нет. Но рано или поздно наступает такой момент, когда приходится шагнуть в пламя. Спасая себя или друга, а может, собственные иллюзии или честь. Свой брод в огне каждый находит сам. Комментарии: Фик написан для участия в конкурсе «Реальная любовь» на «Семейных архивах Снейпов». Статус: закончен Предупреждения: 1) АУ относительно вселенных Роулинг, Улауг и Чернокнижницы. Действие начинается в Малфой-мэноре (глава 23 «Гарри Поттер и Дары Смерти»). 2) У автора очень своеобразный взгляд на мир ДжКР и логику событий в нём. 3) Умный Рон. 4) Дамби-не-гад. Просто работа у него такая – хранить мир волшебников. 5) Закон шотландских лендлордов – выдумка автора так же, как и клятва сердца. 6) ООС всех персонажей неизбежен. Внимание: 1) нон-кон; 2) возрастное ограничение 18+
Валькирия: Интересно читать, жду продолжение! Герои получаются каноничные, как мне кажется Спасибо, автор
Автор 2: Ms.Oskar, спасибо, что не обвиняете. Действительно, не одна Улауг писала об изнасиловании Снейпом Гермионы, но именно ее фик запал мне в сердце и заставил день и ночь думать: "А что было бы, если?"Ms.Oskar пишет: Для Гермионы на тот момент Снейп-ненавистный предатель и УПС. С чего она, пардоньте, решила, что Северус выполнит её просьбу, а не бросит в терновый куст? С тем же успехом можно было и Беллатрикс просить о пощаде. Я поняла, в чём дело. Вы, Ms.Oskar, прочитали только первую главу. Потому, что ответ на этот вопрос как раз содержит вторая. Я там довольно долго разжёвываю её мысли, процитирую только окончание: Конкурс пишет: Именно с того сумбурного августовского визита Люпина её подспудно глодала мысль о Снейпе. Она послушно повторяла за своими друзьями все обидные слова в его адрес, но внутри всегда неосознанно сопротивлялась им. Гермиона уже тогда понимала, что не всё так просто. Это несоответствие грызло её изнутри, и когда Снейп появился в Малфой-мэноре, она восприняла его приход как совершенно естественный. Он пришёл, чтобы избавить её от мучений. Поэтому девушка так уверенно обратилась к нему с просьбой убить её – что ещё он мог сделать в той ситуации? И поэтому так спокойно выпила зелье – она верила ему. Верила уже тогда, верила сердцем, когда разум ещё пытался сопротивляться. И даже убийство Дамблдора, маячившее тёмной тенью на краю сознания, каким-то парадоксальным образом только укрепляло эту веру. Да, Снейп знает, что появится Волдеморт. Беллатрикс тоже могла почувствовать вызов, но она в этот момент пытала Гермиону, а так, как психически Белла не совсем нормальна (скорее, совсем не), то она просто не отложила в уме короткую резкую боль в руке. Ms.Oskar пишет: как по черной метке мог Люциус со Снейпом разговаривать словно по мобильнику Можете считать это моим авторским произволом, но я не верю, что умелые волшебники, такие, как Снейп, Малфой, Лестрейндж, не разгадали способ вызова через метку. Они не любили им пользоваться, ведь это довольно болезненно - другое дело. Да и Волдеморт мог отследить "несанкционированный" вызов. Но одновременно со Снейпом вызывали и самого Лорда, так что тут всё должно было пройти гладко. Ms.Oskar пишет: Итак, в поместье вызван Тёмный Лорд, Гарри где-то в мэноре, но Снейп предпочитает заняться Гермионой. Нет, не отправить через камин, и не к апаррационной зоне отнести. Нет. Он оставляет девушку в гостевой комнате, вместе с флаконом укрепляющего зелья. Конечно! Он ведь услыхал шум в гостиной! А вдруг Поттеру грозит опасность! Снейп предпочитает скрыться с глаз Беллатрикс. А Гермионе он дал восстанавливающее, а не яд, только когда понял, что она не умирает, а только изображает умирающую. Надо было это расписать поподробнее, наверное. Отправить через камин - это из штаб-квартиры Тёмного Лорда по каминной сети, которая отслеживается с лета прошлого года? К аппарационной зоне - это мимо Грейбэка и двух егерей? Чтобы отдать им Грейнджер, как и приказала Беллатрикс? Или чтобы спалиться? В последнем предположении вы правы. Снейп оставил девушку, чтобы заняться первоочередной задачей - спасением Избранного. Потому, что ни одна отдельно взятая девушка не стоит всего магического мира - жестоко, но так. Ms.Oskar пишет: Впрочем, Снейп вправе рассчитывать, что гриффиндорская заучка, оклемавшись, как-нибудь попробует спастись. Но нет. Придя в себя, Гермиона мирно дождалась, пока Белла разыщет её и приведёт в зал. Возможно, девушка не могла покинуть поместье, пока её друзья находились в смертельной опасности? Может быть. Но как она пыталась им помочь? Видимо, никак. Да не надеялся ни на что Снейп. Не могла Гермиона покинуть поместье. На смерть он её оставил. И не дожидалась Грейнджер Беллу. Может, она только до двери и успела дойти - там ведь всё произошло за считанные минуты. Какая уж там помощь друзьям? Ms.Oskar пишет: Оказалось, однако, что Гарри и Рон, так отчаянно звавший Гермиону, даже не попытались её спасти. Не попытались, потому, что (см.выше) у них была цель, ради которой они рисковали не только своими жизнями, но и её тоже. Им нужно было уничтожать хоркруксы. Гарри (да и Рон), решившись на это предприятие, прекрасно понимали, что кто-то из них может погибнуть. Они не имели права рисковать собой, разыскивая Гермиону (или её труп) по штабу Пожирателей смерти. Ms.Oskar пишет: А Волдеморт, вместо того, чтобы использовать девушку в качестве приманки, велел её изнасиловать и убить. Зачем? Но вот это было в первой главе точно. И расписала я это, кажется, достаточно подробно. Конкурс пишет: Конечной целью Лорда была отнюдь не демонстрация сексуальной состоятельности Северуса Снейпа. Чувство власти – вот что было главным. Безграничная власть, наслаждение чужим унижением, упоение от сломленной гордости другого – вот что возбуждало Волдеморта лучше всяких афродизиаков. И уж точно для него не было тайной, что означало для Снейпа подобное унижение. Ms.Oskar, а вы точно читали или вам кто-то коротенько пересказал? Ок, спасибо за отзыв. Укажите, пожалуйста, где не хватает обоснуя. Мне это очень важно. Валькирия, и вам спасибо! Такая похвала очень греет сердце автора.
pochemu2008: А мне все нравится - завязка, стиль, орфография, ОБОСНОВАНИЯ. Пишите автор мой голос у вас точно есть.
Ок: Автор 2, нууу, кое-какие моменты вы Ms.Oskar объяснили, понятно стало) Но вот с Люпином я так и не поняла. Если альтернативная развилка у вас началась с момента плена, то с какой стати Люпин давным-давно в курсе, что Снейп на правильной стороне? По книге я помню, что весь смысл снейпового шпионства в последней книге как раз состоял в том, чтоб все-все думали, что он окончательно встал на сторону Лорда. А тут они прям друзья-сообщники...Дело даже не в том, что Люпин может случайно выдасть Снейпа (сомневаюсь, что он хороший окклюмент), просто я не понимаю, почему Снейп ему доверил такую ценную инфу. В общем, я пока сделала вывод, что альтернативка у вас началась значительно раньше, чем попадание тройки друзей в плен. Правильно? Еще ваш третий пункт предупреждений "Умный Рон" меня повеселил)) Потому что во второй главе Рон ведет себя как угодно, только не умно - такой истерики по поводу изнасилования можно было ожидать от мужа, или хотя бы жениха, но не от парня, с которым отношения только-только развиваться начали. Странно, что он с такой легкостью перечеркнул многолетнюю дружбу с Гермионой. Так что приходится делать вывод, что на момент начала книги Рон и Гермиона полноценная пара, да? Вот Гарри у вас и правда умный! Ух, как приятно читать про такого Гарри, спасибо за него)
Shadow: Ок , Рон, видимо, потом поумнеет А пока - юношеский максимализм умножений на личную неприязнь + подсознательное желание (как у ребенка из многодетной и небогатой семьи) собственности к Гермионе, желание быть "у нее первым" = Истеричная и эгоистичная реакция. Автор, еще раз повторю, Ваш почин достоин высших похвал, пусть даже на саму идею Вы "вдохновлялись" уже написанным, но Ваши герои отличаются внутренне, своими характерами и именно это нужно брать за критерий оценки, а не "новизну сюжета". Так что продолжаю с нетерпением ждать, когда же модераторы смилостивятся и выдадут страждущим читателям "новую дозу"
Ок: Shadow , ага, надеюсь, что поумнеет)) К остальному плюсую. Мне тоже характеры здесь понравились.
Автор 2: pochemu2008, спасибо. Особенно за «ОБОСНОВАНИЯ». Мне этот фик мозг съел. Вернее, мне давно ели мозг некоторые крючочки, разбросанные госпожой Роулинг по всей её саге. И вдруг все (ну, может, почти все) эти крючочки стали зацепляться друг за друга и выстраиваться в логичную правдоподобную картину. Я не смогла устоять. А орфография – благодаря моей великолепной бете. Ок, вы задали замечательный вопрос. Дело в том, что как раз Люпин и был одним из "крючочков", которые меня зацепили. В седьмой книге, когда он приходит в дом на Гриммо, он спрашивает: "О Северусе что-нибудь слышно?". То, что он назвал врага по имени, меня прямо царапнуло. Я проверила еще по двум переводам - везде имя, а не фамилия. Вот это как раз не вяжется с логикой. Все называют его только по фамилии или "предателем", "убийцей". Что имела в виду Роулинг? Вот я теперь и не знаю, с какого места у меня АУ - с 1 апреля 1998 или с августа 1997 года? Про Рона вам очень хорошо ответила Shadow. Их роман только начался, но Рон уже чувствует себя "хозяином". Да тут ещё викторианское воспитание - девушка должна быть целомудренна до свадьбы. Несмотря на огромное количество фиков, описывающих более прогрессивное отношение к сексу, я считаю, что если во всем остальном маги застряли где-то на уровне середины - конца позапрошлого века, то и с сексом должна быть та же ситуация. Кстати, жениться на женщине, подвергшейся насилию, для мужчины в том обществе было немыслимо. Она стала "гулящей", несмотря на то, что над ней было совершено насилие. И то, что он смог перебороть своё воспитание, протянуть ей руку и общаться с ней по-прежнему, стоило ему долгих мучительных раздумий и пересмотра всего мировозрения. К сожалению, расписывать ещё и его мысли значило растянуть фик до бесконечности, поэтому он и получился несколько нелогичным. Ок, Гарри умный и в каноне. Только его постоянно ограничивают в информации. А он пытается действовать с тем, что у него есть, вот и попадает постоянно пальцем в небо. А здесь я заставила его просмотреть воспоминания Снейпа на месяц раньше. Месяц с мыслью, что у него нет будущего. Вернее, его будущее - это смерть для его друзей. Месяц с осознанием того, что его растили лишь для того, чтобы принести в жертву. Тут, если не сойдёшь с ума, то поумнеешь. У него теперь другое отношение ко всему и всем. С позиции мёртвого человека. А с этой точки зрения все общественные условности становятся такими незначительными. А важным остаётся только то, ради чего стоит жить - любовь, мир, свобода. Shadow, вы прекрасно всё понимаете. Вы не представляете (или очень хорошо представляете), какое это счастье - писать для тех, кто тебя понимает. Спасибо вам!
Ок: Автор 2 , поняла вашу мысль насчет Люпина. И даже согласна, что предпосылки в книге есть:) Но все равно не могу логически понять почему Снейп открылся именно Люпину. Снейп же очень скрытен по натуре, а Люпин, честно скажем, один из самых слабохарактерных персонажей в книге (и все это прекрасно знают). Не производит, в общем, Люпин впечатления человека, способного умереть, но не выдать. А как же с викторианским воспитанием волшебников сочетается те дивные признания Люпина, что все думают, что у него есть любовница при молодой и беременной жене? )) Да и поведение "деток" на 6 курсе (их достаточно свободные отношения), как-то далеки от викторианской сдержанности. Не?) Я тут не поднимаю вопрос кто с кем спал, а скорее, что иметь влюбленности с поцелуями и объятьями - это было в школе нормальным, и никто особо не скрывался. Мне как раз казалось, что мораль волшебников близка к современной, иначе бы Гарри и Гермиона, которые воспитывались среди магглов, это бы отметили) ЗЫ Это не критика вашего фика (он мне как раз очень нравится). Просто вы просили обоснований, поэтому пришлось их написать)
Автор 2: Ок пишет: Не производит, в общем, Люпин впечатления человека, способного умереть, но не выдать. Ну, у каждого свой взгляд на героев. Мне кажется, что Люпин как раз имеет внутри стальной стержень. Каждый месяц превращаться в чудовище, а остальное время жить со знанием того, что ты чудовище - чтобы это выдержать, надо иметь ого-го какой хатактер. А с Тонкс он телился потому, что не хотел подвергать любимую тяготам жизни со своим зверем. Ок пишет: А как же с викторианским воспитанием волшебников сочетается те дивные признания Люпина, что все думают, что у него есть любовница при молодой и беременной жене? А он мужчина. Прелесть викторианской морали как раз в том, что мужчине можно всё, в том числе любовницы, азартные игры и пьянство, а женщина должна сидеть дома и ждать его, как красна солнышка зимой. Если бы не было этого лицемерия, может, не было бы и движения суфражисток, которые добились для женщин права голоса. Ок пишет: Да и поведение "деток" на 6 курсе (их достаточно свободные отношения), как-то далеки от викторианской сдержанности. Не?) Я тут не поднимаю вопрос кто с кем спал, а скорее, что иметь влюбленности с поцелуями и объятьями - это было в школе нормальным, и никто особо не скрывался. Как раз скрывались. А Снейп их гонял и баллы снимал. Как и в любой школе, нашей ли, британской - учителя не поощряют демонстративное выражение привязанности (поцелуи и объятья). И это не викторианская мораль, это уже общечеловеческая. Ок, да я понимаю, что не критика. Для критики там ещё много будет возможностей. С нетерпением жду выкладки следующих глав, чтобы узнать ваше мнение.
Ок: Автор 2 пишет: Ну, у каждого свой взгляд на героев. Мне кажется, что Люпин как раз имеет внутри стальной стержень. Вот уж тут удивили, так удивили)) Для меня ежемесячные превращения в чудовище не является показателем сильного характера. Это его объективная реальность, и ему не остается ничего иного, как смириться к ней (не самоубиваться же оттого, что оборотнем стал, правда?)) А то, что он остался человеком в этой ситуации, лишь показывает его высокие моральные качества, которые не имеют отношения к сильному характеру и пр. (имхо) Автор 2 пишет: учителя не поощряют демонстративное выражение привязанности (поцелуи и объятья). И это не викторианская мораль, это уже общечеловеческая. Понятное дело, что учителя не поощряют - детки-то несовершеннолетние. Но среди молодежи, судя по всему, такое поведение не являлось чем-то предрассудительным. Тоже имхо, конечно.
Cara2003: Завязка истории интригующая. И дело даже не в сюжете, а в его воплощении. Очень интересный Гарри, непонятный еще мне Снейп, занятная Гермиона. Рона, кстати, я понимаю. Не одобряю, но понимаю. Что ж, будем ждать продолжения! Спасибо, автор!
Конкурс: Глава 3. Хогвартс Ограбление началось довольно удачно. У Гермионы так хорошо получилось скопировать походку и манеру речи Беллатрикс, что не только прохожие, но даже старый знакомец Лестрейнджей Пожиратель смерти Трэверс не заметил подмены. Дальше, правда, не всё было гладко, и когда Гарри решил улететь на драконе, Гермиона, вцепившись обожжёнными руками в острые скользкие шипы гребня, думала, что не продержится на вихляющей драконьей спине и двух минут. Но сидящий сзади Рон вдруг властно обнял её одной рукой, прижимая к своей груди. Девушка попыталась отодвинуться, но дракон начал пробивать дорогу сквозь низкие и узкие пещерные ходы, и ей ничего не оставалось, как сосредоточиться на помощи животному. Они вырвались на простор и, рассекая холодные тучи, полетели на северо-запад. Чешуя дракона мгновенно намокла и стала холодной и скользкой, встречные капли резали лицо и руки, как маленькие ледяные лезвия. Они летели уже довольно долго; руки и ноги затекли и закоченели. Гарри вдруг обернулся и прокричал что-то. Рон резко дёрнулся, пытаясь услышать слова за воем ветра. Гермиона от его действий чуть сдвинулась и начала скользить по мокрому холодному боку дракона. Она с ужасом поглядела вниз, на проносящиеся под ней поля и дороги, и вдруг почувствовала, как её схватили за запястье. И неважно, что под этим крепким захватом лопнул пузырь свежего ожога. Неважно, что болтаться на боку дракона было больно и страшно. Рон держал её, как собственную жизнь. Она попыталась поймать его взгляд, но ветер трепал отросшую рыжую чёлку юноши. До Гермионы донёсся крик Гарри: – «Там озеро! Прыгай!», и она увидела, как сам Гарри летит вниз и назад, вытянувшись вертикально. Тут же Рон отпустил её и сам прыгнул следом. Вода больно ударила по ногам, девушка погрузилась до самого дна, заросшего водорослями, но тут же начала отчаянно работать руками, стремясь наверх. Несколько минут в холодной мутной воде, и вот уже Гарри, не дожидаясь указаний, накладывает на пятачок пляжа их обычные заклинания, Гермиона вытаскивает из своей бисерной сумочки противоожоговую мазь, а Рон собирает топливо для костра. Лекарства осталось мало, и поэтому смазывали только самые серьёзные и болезненные ожоги. Переоделись в сухую одежду и молча съели бутерброды, заботливо приготовленные накануне Флер. Гермиона и Рон сидели, отвернувшись друг от друга, но иногда то одна, то другой бросали быстрые взгляды через плечо. Гарри хмыкнул и заявил, что ему срочно надо в кусты. Девушка подкинула ещё веток в костёр и стала ждать, когда же Рон, наконец, заговорит. Он долго мялся, но потом вздохнул и, глядя в сторону, произнёс: – Гермиона, я понимаю, что ты вряд ли сможешь простить мне ещё одно предательство. Девушка молчала. Она была благодарна ему за то, что он заботился о ней во время полёта, но возвратиться к тем доверительным отношениям, которые были у них ещё осенью, не могла. Она ещё не до конца простила своему парню, что он бросил их на пороге зимы, а потом был тот подслушанный разговор. Осознание того, что глядя на неё, Рон представляет руки Снейпа и брезгливо передёргивается, свело бы на нет все их шаги навстречу друг другу. – Я понимаю, что вёл себя как последняя скотина. Гарри мне это доходчиво объяснил. Я не надеюсь, что ты когда-нибудь сможешь простить меня. – Я простила, – Гермиона говорила, глядя не на Рона, а в сторону озера. – Правда?! – Но прошлое не вернуть. Я постараюсь остаться твоим другом, Рон. Но не ради тебя или меня. Ради Гарри. Ради того дела, которое мы должны закончить, – её голос сейчас был холоднее озёрной воды. И слёзы, которые застилали ей глаза, в голос она не пустила. – Я… на большее и не рассчитывал. Я только прошу простить меня. Мне так стыдно. Рон замолчал. Гермиона была благодарна ему за то, что он не стал ничего больше говорить, не клялся в любви и не пытался обнять. Она слукавила насчёт прощения. Девушка ещё злилась на Рона, но была обязана ему жизнью. Прощение – самое меньшее, чем она могла отплатить своему бывшему парню. Костёр уже догорел, солнце опустилось к самым вершинам далёких гор, а Гарри всё не было. Рон проведал его, вернулся и сказал Гермионе, что их друг просил дать ему время подумать. И они ждали до самого заката. – Последний хоркрукс в Хогвартсе. Гермиона вздрогнула. Она слишком увлеклась, размышляя о том, как теперь вести себя с Роном, ведь у них больше не будет отдельных комнат, сада и пустынного пляжа, чтобы не попадаться друг другу на глаза слишком часто. И ещё волновалась, как их безумная эскапада в Гринготтсе отразится на Северусе. Там они показались гоблинам в своём настоящем обличье и, значит, те могли рассказать Волдеморту, что Снейп обманул его и подменил труп. И вот теперь бледный, бесконечно усталый Гарри рассказывал, что он увидел в голове Волдеморта. Как тот расправился с волшебниками и гоблинами в магическом банке. Как перебирал места хранения своих «якорей»-хоркруксов. Как хотел использовать директора Хогвартса для проникновения в школу. Самое удивительное – тёмный маг так и не узнал, что Снейп предал его. Волшебники не успели рассказать, кто из друзей был вместе с Гарри Поттером в хранилище, так как были убиты разъярённым повелителем. А гоблинам все люди на одно лицо, Гарри они узнавали по приметному шраму. Вместе с мальчишками из подвала Малфой-мэнора тогда пропала и Луна Лавгуд. Видимо, Волдеморт думал, что с Поттером была она. Аппарировать решили в Хогсмид, накрывшись мантией-невидимкой. Гермиона обняла Гарри и Рона за талии и поняла, что относится к ним совершенно одинаково, как к братьям. На одного она была ещё немного сердита, второй вызывал тревогу своим усталым видом, но чувства уже пришли в порядок. Не было ни сжигающей сердце обиды, ни душевного трепета, когда прикосновение к телу любимого опаляет огнём. Потом был тёмный, вымороженный дементорами Хогсмид и Аберфорт Дамблдор, яростный, неистовый, так похожий и в то же время не похожий на своего старшего брата. Он рассказал им настоящую историю Арианы. Он убеждал их бросить свое дело, чем бы они ни занимались, и бежать из страны. Он сказал, что Ордена феникса больше нет. Но Гермиона точно знала, что Орден жив и сражается! Она попыталась вступиться за Альбуса Дамблдора, сказав, что он всегда любил Гарри. Дамблдор-младший рыкнул, а Гарри не поддержал её, только как-то странно сгорбился. А потом появился Невилл. Они шли по единственному оставшемуся тайному ходу в замок, который шесть лет был их домом, и слушали, как Невилл рассказывает о бесчинствах Кэрроу, о новых порядках в Хогвартсе. Гарри слушал молча, а Рон, беспечный Рон ругал Лонгботтома за излишнюю браваду и неоправданный риск, которому он подвергал своих соратников по борьбе. Борьба… Только пройдя через самые безлюдные и неприветливые уголки Британии, встретившись лицом к лицу с Пожирателями смерти и чудом спасшись, они узнали, что такое борьба. И как глупо рисковать своим здоровьем и жизнями друзей из-за дурацких надписей на стенах и детских ловушек в коридорах. Гарри, Рон и Гермиона чувствовали себя старше Невилла на целую жизнь, но сообщать ему, что всё, чем он и остальные ученики занимались восемь месяцев, это детские игры в песочнице, им было неудобно. В конце концов, после войны Невилл, если выживет, конечно, станет с ними вровень. Ощущать себя несущими на своих плечах войну в родной дом было тяжело и больно. И поэтому друзья больше молчали, боясь разрушить искреннюю радость Лонгботтома. – Представляете, этот гад изобрёл зелье, от которого на лице вылезают вонючие прыщи. Он приказал мне дать его всем магглорождённым ученикам, чтобы поиздеваться над ними. Но мы, Армия Дамблдора, не дали чистокровкам глумиться над теми, у кого родители не волшебники. Мы собрали их всех в Выручай-комнате, а потом отправляли домой тех, чьих родителей Аберфорту удалось найти. – Невилл, а с чего ты решил, что Снейп изобрёл это зелье, чтобы поиздеваться над учениками, а не чтобы спасти их? – Гермиона постаралась как можно нейтральнее произнести имя мастера зелий. – Ведь так они оказались недоступны для Кэрроу. – Но он же Пожиратель смерти! Он директора убил, а потом занял его место и в ус не дует! Как же он мог спасать тех, о ком заботился Дамблдор? – Мне нужно попасть в кабинет директора, – голос Гарри звучал мрачно и решительно. – Гарри, Снейп убьёт тебя! Он страшный человек! Ты знаешь, что он сделал с нами, когда мы пытались выкрасть у него для тебя меч Гриффиндора? – Знаю. То же самое, что МакГонагалл сделала с нами на первом курсе. Только он точно был уверен, что в лесу вам не встретится Тот-Кого-Нельзя-Называть на башке порабощённого им волшебника. – Звучит так, будто ты защищаешь этого слизеринского гада… – Невилл, как ты думаешь, откуда у Аберфорта сведения, где искать родителей магглорождённых учеников? – Не знаю, – юноша задумчиво потрогал ссадину на скуле. – Книга, где записаны будущие ученики с указанием их домашних адресов, хранится в кабинете директора. Так вот, Аберфорт эти адреса узнал, а Кэрроу – нет, – Гарри толкнул дверь в конце тоннеля, и друзья окунулись в шум и приветственные крики собравшихся в Выручай-комнате учеников. Их толкали, обнимали, хлопали по плечам, пожимали руки. Было очень больно, ведь зажили далеко не все ожоги, но радость соратников по Армии Дамблдора и просто знакомых и друзей была так велика, что омрачать её не хотелось. Наконец, вал приветствий схлынул, и Невилл отозвал друзей в уголок. – Гарри, скажи что-нибудь. – Что сказать? – Понимаешь, ты теперь вроде знамени. Вот ты пришёл в Хогвартс, и мы поняли, что боролись не зря. Что теперь мы можем выйти и сразиться с Пожирателями насмерть. Ты – символ нашей победы.
Конкурс: Гарри отчаянно тёр шрам, и Гермиона поняла, что Волдеморт опять в ярости. Судя по тому, что Поттер увидел в его голове совсем недавно, Тёмный Лорд начал проверять свои тайники с хоркруксами и понял, что по крайней мере один из них пропал. – Я не знаю, Невилл. Ты же помнишь, я говорить не мастак. – Да ты много и не говори. Только скажи, что теперь, когда ты здесь, вместе с нами, мы смело можем выйти хоть против всего войска Того-Кого-Нельзя-Называть. Мы с радостью отдадим за тебя наши жизни. – А вот этого не надо! Я вообще пришёл сюда не за тем, чтобы сражаться. По-хорошему мне бы найти тут одну вещь и смыться поскорее. Не хватало ещё, чтобы этот сумасшедший маньяк ввалился в школу и устроил резню среди учеников! – Но, Гарри! А как же Армия Дамблдора? Как наше Сопротивление? Мы хотим биться! Гермиона покачала головой. Биться они хотят. Дети против матёрых убийц. – Гарри, Невилл не так уж неправ, – вступил в разговор Рон. – Замок хорошо укреплён. У нас есть возможность быстро провести сюда орденцев и верных нам авроров. Мне кажется, если убрать малышню, то сражаться здесь удобнее, чем в любом другом месте – хоть в городе, хоть в лесу. Друзья переглянулись, и Гарри вышел на середину комнаты. Он немного помялся, а потом начал говорить. – Я ужасно рад видеть вас всех здесь. Я рад знать, что вы со мной, что вы верите мне. И я бы больше всего на свете хотел сказать вам: идите домой, спрячьтесь, переждите это тяжёлое время. Но не могу. Потому что если я спрячу своих друзей, Тот-Кого-Нельзя-Называть придёт сюда и возьмёт этот замок без боя. А Хогвартс ему отдавать нельзя. Это не только наш дом, не только место, где мы научились размахивать палочками, не только трамплин для всей нашей будущей жизни. Хогвартс – это сердце магии. Сердце этой земли и наше общее сердце. Тысячу лет все волшебники Британии и Ирландии учились здесь. Их магия пропитывает эти камни. Их мечты, радости и печали, влюблённости и расставания остались навечно под этими сводами. Мы не можем отдать наш замок на поругание своре насильников и убийц. Тёмный Лорд, который, как и все мы, учился здесь, идёт сюда не с добрыми намерениями. Он хочет убить это сердце, разрушить и извратить саму суть магии. Мы не можем позволить ему этого. Мы будем сражаться! За Хогвартс! Голос Гарри, вначале тихий и неуверенный, к концу короткой речи взлетел и металлом зазвенел под высокими сводами огромного помещения. На последних словах Гарри вскинул вверх кулак, и его жест и клич повторили все ученики. Не меньше сотни сжатых кулаков взвились вверх, и единым выдохом прозвучало: – За Хогвартс! – Ну, Гарри, ты даёшь! – Рон хлопнул по плечу вернувшегося друга, а Гермиона хихикнула: – Надо найти тебе чёрный берет, команданте! – Обойдусь. Пора выбираться. У нас тут есть три дела, которые надо сделать как можно быстрее. Он уже побывал в доме Гонтов, сейчас летит в пещеру. Нам остались считанные часы. Гермиона наложила на себя дезиллюминационные чары, Гарри и Рон с трудом укрылись под мантией-невидимкой, и трое друзей выскользнули наружу, наказав Невиллу передать Аберфорту Дамблдору, что пора вызывать в замок Орден феникса: Тот-Кого-Нельзя-Называть не сегодня-завтра нападёт на Хогвартс. Друзья невидимками скользили по притихшему замку. Казалось, даже портреты соблюдали комендантский час, введённый Кэрроу, и тихо сидели каждый в своей раме, словно в тюремной камере. Гермиона, а следом за ней Рон и Гарри вошли в коридор, ведущий к горгулье. Они не знали пароля к директорскому кабинету, и теперь каждый лихорадочно перебирал в голове варианты, как вызвать Снейпа. Послать патронуса? А если он не один? Взорвать что-нибудь перед горгульей? Можно переполошить половину школы и сорвать мобилизацию, которую проводят сейчас Невилл с Дамблдором-младшим. Внезапно горгулья отпрыгнула в сторону, и из проёма за её спиной выступил сам директор. Снейп по обыкновению стремительно шагал в сторону Гермионы и её друзей, как вдруг его полёт резко оборвался. Он качнулся и привалился к стене, схватившись за левое предплечье, а потом в два неверных шага скрылся за дверью ближайшего класса, благо на этом этаже занятий практически никогда не было, и все помещения стояли открытыми и пустыми. Гермиона неосознанно рванулась помочь волшебнику, не замечая, что сзади вывалился из-под мантии-невидимки Гарри. Он скорчился, прижав ладони к пылающей голове, а невидимый Рон склонился над ним, не зная, чем помочь другу. Парень шёпотом позвал: – «Гермиона», но девушка не отозвалась, и Рон решил перенести друга в ближайший открытый класс, закрыть дверь и дождаться окончания припадка. В конце концов, у Гарри частенько болел шрам, и ещё ни разу он серьёзно из-за этого не пострадал. Друзья не могли видеть, как в слизеринской гостиной рухнул с дивана Драко Малфой, как Панси Паркинсон пыталась удержать его голову, чтобы он не разбил её, катаясь в припадке по полу. Крэбб и Гойл встали стражами над своим другом, а остальные слизеринцы потихоньку разошлись по спальням. В покоях Алекто Кэрроу извивались на пушистом ковре брат с сестрой, а между ними валялся перевёрнутый чайный столик, и осколки дорогого старинного фарфора перемешались с крошками воздушных кексов. Волдеморту было больно. Не физически – такую боль он привык терпеть. Эта же гнездилась не в теле, а в том, что он никогда не ценил: в осколке его души, ещё привязанном к тому, что три года назад получилось из кости отца, крови врага и плоти слуги. Он понял, что стал почти смертным, что как минимум четыре части его души, четыре якоря в этом мире для него потеряны. И от этого понимания холодело сердце, а мозг взрывался яростью. Тёмный Лорд не мог один терпеть эту боль. Он хотел разделить её с как можно большим числом своих слуг. Чтобы все они поняли, как ему сейчас больно. Мальчишка-полукровка, буквально несколько дней назад получивший метку, был практически мёртв, но пока его сердце ещё слабо трепыхалось, Волдеморт мог использовать его руку для того, чтобы крикнуть всем: – «Мне больно!» Гермиона стояла на коленях перед лежащим профессором Снейпом и с ужасом всматривалась в его заострившиеся скулы, запавшие глаза и покрытый испариной лоб. Она понимала, что для того чтобы свалить человека, настолько контролирующего свои реакции, боль должна быть практически непереносимой. Желая как-то облегчить его страдания, девушка хотела достать из сумочки болеутоляющее, но, не видя ни самой сумочки, ни собственной руки, несколько раз промахивалась мимо застёжки. Это привело её в чувство. Гермиона убрала дезиллюминационное заклятье, достала склянку с болеутоляющим и, с трудом открыв Снейпу рот, влила весь пузырёк. Часть зелья выплеснулась, остальное он неосознанно проглотил, не открывая глаз и, видимо, не отдавая себе отчёта в том, что кто-то находится рядом с ним. Не зная, чем ещё помочь, Гермиона сняла с себя кофту и подложила её под голову профессору, а потом попыталась расстегнуть пуговицы на рукаве его сюртука. На третьей тугой застежке терпенье у неё кончилось, и она просто рванула ткань в разные стороны. Пуговицы поскакали по деревянному полу, белоснежный рукав рубашки расстегнулся гораздо легче, и взору девушки открылось ужасное зрелище. Чёрная метка как будто ожила. Череп кривился, змея металась по руке так, словно ей прищемили хвост, свивалась кольцами и вытягивалась струной на покрасневшей воспалённой коже. Гермиона глубоко вдохнула, стараясь успокоиться и решить, как она может помочь в этом случае. Применять магию к тёмной метке было боязно – неизвестно, какова будет реакция. Все лечебные зелья, скорее всего, бесполезны: раны ведь нет. Разве что попытаться охладить пылающую руку? Девушка достала охлаждающую мазь, которую приготовила, чтобы сбивать температуру, если её друзья вдруг разболеются, и щедро начала накладывать на извивающуюся змею. Мазь ли помогла, или Волдеморт устал, а, может, умер тот, кто служил проводником ярости хозяина, но метка вдруг успокоилась. Снейп несколько раз порывисто вздохнул, его острые прямые ресницы затрепетали, и он медленно открыл глаза. – Кто здесь? – голос профессора был слаб и тих. – Это я, Гермиона Грейнджер, – девушка не могла сдержать ни улыбки, ни слёз облегчения. Это было так странно – смеяться и плакать одновременно. Ещё страннее было одной рукой держать его за меченное знаком мрака запястье, а второй промокать пот на его лбу. – Мисс Грейнджер? Вы рано. Он ещё не начал битву. Простите, я не готов расплатиться, – глаза Снейпа были широко раскрыты, но взгляд блуждал; скорее всего, профессор и не видел склонившуюся над ним девушку. Эйфория от передозировки обезболивающего зелья ещё владела им. – Ничего, я подожду, – Гермиона счастливо улыбнулась. Припадок прошёл, теперь они вместе и что-нибудь обязательно придумают. – Я обманул вас. Я не смогу принять смерть от вашей руки. Меня должен убить сам Лорд. Это очень важно – чтобы он убил меня своей рукой. От этого зависит всё… всё. Без этого он не выйдет против Поттера, а он должен… должен выйти против Поттера после того, как убьет меня… – Снейп бормотал всё быстрее, проглатывая окончания слов. Гермиона зажала себе рот рукой и глядела во все глаза на лежащего профессора. – Нет! – её крик, видимо, заставил его очнуться. Снейп уже осмысленно обвёл глазами пустой класс и остановил взгляд на плачущей девушке. – Мисс Грейнджер? Что вы здесь делаете?
Конкурс: – Скажите, что это неправда! Ведь Вол… Риддл всегда хотел сразиться с Гарри! Для этого не нужно погибать вам! Скажите! – Прекратите истерику! – Снейп осторожно, стараясь не двигать левой рукой, сел на полу. – Немедленно говорите, как вы здесь оказались и где ваши друзья? Вместо ответа Гермиона всхлипнула и вцепилась двумя руками в правое, здоровое плечо мага. – Я не пущу вас к нему. Вы не пойдёте. – Мерлин, что вы бормочете? – если бы Снейп чувствовал в себе силы, он бы стряхнул её руки, но после приступа все мышцы были как студень, и даже держаться прямо стоило ощутимого труда. Впрочем, говорить можно и сидя. – Какого тролля вы заявились в школу? Здесь опасно – Кэрроу, возрождённая Инспекционная дружина… – Профессор, – Гермиона вытерла слёзы. Учитель задал вопрос, значит, на него надо отвечать. Всё остальное она скажет потом. – Мы потеряли меч Гриффиндора. Мы надеялись, что вы подскажете нам, чем можно его заменить. Где-то в замке спрятан ещё один хоркрукс. А ещё Гарри зачем-то нужно было в ваш кабинет. Они с Роном в коридоре, ждут нас. – Безмозглые недоросли, – директор порылся правой рукой где-то в недрах своей мантии, достал пузырёк тёмного стекла и, с трудом вынув пробку, сделал большой глоток. – Как Дамблдор сумел обмануть всех, и меня в том числе, притворяясь вменяемым человеком, если доверил дело спасения магического мира трём глупым детишкам? Поттер же аппарировал с мечом из мэнора, где он смог его посеять? – Это долгая история, профессор, а у нас не так много времени. Может, мы пройдём в ваш кабинет? – Гермиона замялась. – Если это, конечно, удобно… Снейп начал вставать, девушка машинально кинулась ему помогать. Они замешкались: сначала директор попытался её оттолкнуть, но потерял равновесие и чуть не упал. Потом он слишком тяжело опёрся на её плечо, и едва не свалилась уже Гермиона. В конце концов, они приняли вертикальное положение и двинулись к двери. С каждым шагом Снейп чувствовал себя увереннее, и в коридор вышел почти прежний директор. Может, не столь стремительный, как раньше, но достаточно грозный. – Гарри, Рон, где вы? – не видя друзей, девушка завертела головой. – Гермиона, мы здесь, – из-за соседней двери донёсся испуганный шёпот Рона. – Гарри потерял сознание, и я не знаю, что делать… Не успела Гермиона опомниться, как Снейп уже стоял на коленях перед мечущимся на каменном полу Гарри. Рон вытащил палочку и наставил её на директора, но пока никаких враждебных действий не предпринимал. Снейп сделал несколько пассов волшебной палочкой, проверяя состояние юноши, а затем достал откуда-то из недр мантии маленькую склянку и заставил Гарри выпить всё её содержимое. Рон сделал движение, желая остановить профессора, но Гермиона задержала его руку. – Спокойно, Рон. Это всего лишь обезболивающее. Через несколько мгновений Поттер расслабился, а потом судорожно вздохнул и медленно открыл глаза. – Профессор… – голос его был хриплым и таким тихим, что всем пришлось наклониться, чтобы услышать его. – Он собирает армию. Этой ночью он нападёт на Хогвартс. – Поттер, разговоры потом. Встать сможете? Гарри попытался приподняться, но едва снова не потерял сознание. Тогда Снейп взял его на руки и с трудом поднялся. Профессору было тяжело, он сам только что пережил подобный припадок, но тем не менее, чуть пошатываясь, двинулся к горгулье. – Дамблдор, – тихо произнес Снейп, и волшебный страж отпрыгнул в сторону, открывая движущуюся лестницу. Рон, ошарашенный таким непривычным поведением Снейпа, был уже не так уверен, что Гарри ввели в заблуждение принесённые Люпином воспоминания. Юноша молчал и переводил взгляд с бледного, осунувшегося директора на свою подругу, которая глядела на профессора с какой-то странной болезненной жаждой, как будто впитывала в память каждую черту его некрасивого худого лица. В кабинете, который почти не изменился с тех пор, как Дамблдор покинул его, чтобы лететь с Гарри в пещеру Волдеморта, было тихо и сонно. Пустой насест Фоукса стоял у лестницы в личные покои. Бесчисленные металлические приборы, наполнявшие прежде это помещение звоном и стуком, были убраны в шкафы и безмолвствовали. Гермионе показалось, что она боковым зрением заметила, как блеснули очки-половинки на большом портрете Дамблдора за директорским креслом, но, когда она посмотрела туда, нарисованный Дамблдор спал, как и остальные. – Грейнджер, не стойте столбом, трансфигурируйте вон то кресло в кушетку, – раздражённый голос Снейпа вывел Гермиону из оцепенения. Она выполнила приказ профессора, который, наконец, смог освободиться от своей ноши. Гарри попытался сесть, но сил не хватило, и он снова откинулся на кушетке. Юноша облизнул сухие потрескавшиеся губы и прошептал: – Профессор, здесь, в замке, хранится ещё один хоркрукс Того-Кого-Нельзя-Называть. Это диадема Ровены Равенкло. Мы должны найти её, пока он не пришёл сюда. – Не болтайте ерунды, Поттер, – Снейп достал серебряный кубок, налил воды и отсчитал в него капли зелья. – Диадема потеряна много веков назад. Это общеукрепляющее. Пейте. Гарри в несколько глотков осушил кубок и продолжил говорить. С каждой фразой голос его звучал всё увереннее. – Диадема в Хогвартсе. Я ясно понял это из мыслей Того-Кого-Нельзя-Называть. Он спрятал её здесь. И он знает, что остальные его хоркруксы уже уничтожены или скоро будут уничтожены. У нас с собой есть ещё один хоркрукс, – Гарри кивнул Гермионе, чтобы она достала из сумочки чашу Хаффлпафф. – Мы должны уничтожить её. Но меча у нас нет. Вы не знаете какого-нибудь заклинания или зелья, по своей смертоносности сравнимого с «Авада Кедавра» или ядом василиска, сэр? Снейп задумчиво посмотрел на сверкающую в свете свечей золотую чашу с барсуком. – Может быть, адский огонь, но я не рискнул бы применять это заклинание в стенах замка. Кстати, насколько я знаю, вы, Поттер, вынесли из Тайной комнаты только один клык василиска. После вас никто не смог открыть комнату, так что, уверен, второй его ядовитый зуб всё ещё лежит там, где вы его оставили. Друзья представили труп гигантского змея, медленно разлагающийся в сыром прохладном подземелье, и их замутило. – А тот клык, что я принёс? – В прошлом году его выпросил Слагхорн для каких-то опытов. – Ну, да. Все его опыты сводятся к превращению различных редких веществ в полноценные золотые галлеоны. Ничего не поделаешь, придётся лезть под землю, – Гарри сел, неосознанно тронул волдырь на шее и поморщился. – Поттер, эти ожоги вы получили в Гринготтсе? – Да. Ничего страшного, сэр. Самые тяжёлые мы обработали, а эти сами заживут. Снейп снова переместился к шкафу и загремел там склянками, а Гарри продолжал: – Сейчас главное – эвакуировать учеников. Может, вы не знаете, но из Хогвартса есть один тайный ход, не обнаруженный Кэрроу. Профессор хмыкнул и передал Гарри баночку, полную противоожоговой мази. – В Выручай-комнате? Этот ход был создан братьями Дамблдорами в прошлом году, когда стало ясно, что битва за Хогвартс неизбежна. Я принимал в его прокладке непосредственное участие. Обработайте свои ожоги и помогите Уизли. Гарри безропотно снял футболку и повернулся спиной к Рону, чтобы тот намазал ему длинный след от свалившейся за шиворот монеты. – Это здорово, значит, с эвакуацией мы вопрос решили. Теперь бы узнать, как выглядит эта диадема, что нам хоть искать? – Думаю, и этот вопрос можно прояснить, – Снейп подошёл к камину, бросил в него щепотку летучего пороха и произнёс: – Личные покои МакГонагалл. Видимо, преподаватель трансфигурации ещё не легла спать и отозвалась быстро. Директор довольно сухо приказал ей немедленно явиться к нему в кабинет вместе с Лонгботтомом и захватить кого-нибудь со старших курсов Равенкло. За то время, что понадобилось Минерве МакГонагалл, чтобы дойти до кабинета директора, Гарри и Рон успели намазать друг друга мазью и одеться. Снейп передал баночку Гермионе и проводил её в личные комнаты, чтобы она могла раздеться, не смущаясь. – Господин директор, я требую, чтобы вы хотя бы ночью оставили учеников в покое! Им и так… – декан Гриффиндора застыла на середине фразы, глядя на улыбающихся Гарри и Рона.
Конкурс: – Здравствуйте, профессор МакГонагалл! Невилл ошарашенно переводил взгляд с совершенно спокойных друзей на стоящего за их спинами с обыкновенной своей недовольной миной Снейпа. – Минерва, где ученик Равенкло? Я же просил… – Простите, директор Снейп, но я хотела сначала выяснить, зачем вам понадобился посреди ночи ученик… – Перекусить им на ночь! Конечно, чтобы он помогал Поттеру! А вы, профессор МакГонагалл, нужны мне для того, чтобы организовать эвакуацию. В Выручай-комнате расположен последний незапертый ход из замка. Он заканчивается в «Кабаньей Голове». Проследите, чтобы все ученики покинули школу. – Эм… директор Снейп… мы… я имею в виду Армию Дамблдора, – Невилл отчаянно робел, но вид совершенно спокойных Гарри и Рона прибавил ему смелости. – В общем, мы не уйдём из замка. И я уверен, что многие захотят сражаться за Хогвартс. – Лонгботтом, война не забава для малых детишек. Это вам не «Снейп – убийца» в коридоре малевать. Через несколько часов под стенами замка будут стоять полчища самых тёмных магов и волшебных существ. Им ваша шутовская Армия – на один зубок. За последние восемь месяцев Лонгботтом никому не дал усомниться в своей храбрости. Поэтому он вздернул подбородок и твёрдо сказал: – Мы совершеннолетние. Вы не имеете права запереть нас в убежище, когда наши родные и друзья будут сражаться, – Невилл вскинул к плечу правый кулак. – За Хогвартс! МакГонагалл удивлённо посмотрела на своего ученика. – Он прав… Северус, – видимо, ей было довольно трудно вернуться к прежнему, доброжелательному отношению к новому директору, но она пыталась. – Мы не можем запретить совершеннолетним ученикам остаться и сражаться. – Хорошо. Но слизеринцы должны быть эвакуированы все до единого: я не хочу удара в спину. Объявляйте общий сбор в Большом зале. – Мы тоже скоро подойдём туда, там и поговорим с равенкловцами, – завершил разговор Гарри. МакГонагалл и Невилл покинули кабинет, а Поттер повернулся к Снейпу. – Профессор, вы не могли бы помочь Гермионе? По-моему, она там застряла потому, что не может обработать себе спину. Мы с Роном как-то стесняемся, а вы взрослый человек… Рон скрипнул зубами. Он был и сам не прочь смазать девушке спину, но Гарри зачем-то нужно было остаться одному в кабинете директора, и Уизли не стал мешать другу. Снейп странно глянул на Поттера, но промолчал, а только стремительно поднялся по лестнице и захлопнул за собой дверь в личные комнаты. Вслед ему тут же полетел «коллопортус», который, конечно, не задержит надолго опытного мага, но даст Гарри и Рону дополнительную минуту на побег. – Ты чего? Гарри не ответил на вопрос друга. Он вскочил на кресло директора и снял со стены портрет Дамблдора. Старый маг перестал притворяться спящим и с доброй улыбкой произнёс: – А, Гарри! Как я рад тебя видеть. И тебя, Рональд, тоже. А куда ты меня несёшь, мой мальчик? – Недалеко, профессор, – ответил Поттер, вешая портрет на насест феникса и окружая его заклятием «протего тоталум». – Вот здесь нам будет удобно беседовать. И вы не сможете улизнуть в другую картину. – Улизнуть? Гарри, как ты можешь так говорить обо мне… – У нас мало времени, директор, а мне о многом надо вас спросить, – Гарри довольно невежливо перебил портрет. – И всё же я начну издалека. Как так получилось, что в августе семьдесят девятого вы назначили встречу двум соискателям на одно и то же время? – Ах, ты о том дне, когда было сделано пророчество? Ну, видишь ли, мой мальчик, я не думал, что Сибилла отнимет у меня много времени. Я бы быстро выпроводил её, а потом побеседовал с Северусом. – Хорошо, тогда спрошу по-другому. Как получилось, что Снейп услышал только то, что должен был услышать? Почему вы не стёрли ему память о пророчестве и позволили рассказать всё Риддлу? – Должен был услышать? О чём ты, мальчик? – «Уже на подходе тот самый, в ком сила преодолеть Темного Лорда… рожденный у трижды ему не поддавшихся, увидевший свет, когда месяц седьмой угасает…» И ни слова больше. Мы с вами знаем, что пророчеству, чтобы сбыться, нужно быть услышанным теми, о ком оно сделано. В Министерстве хранилось огромное количество пророчеств. Все они были истинными, иначе бы туда не попали. Но все ли они сбылись? Не думаю. По крайней мере, когда они бились, там такое можно было услышать... Например, что Гриндевальд умрёт в Южной Америке в глубокой старости на руках своего друга в окружении рыдающих соратников. А на самом деле он был убит Риддлом месяц назад в одиночной камере Нурменгарда. Это пророчество не было услышано, и события пошли по другому пути. Вот мне и кажется, что наше пророчество было сделано не в «Кабаньей Голове», а гораздо раньше. А вы потом устроили это представление специально для Снейпа, а вернее, для его хозяина. И заставили Трелони сказать только то, что должен был узнать Том, и ни слова больше. – Ты не разбираешься в пророчествах, Гарри, согласись… – Но мне кажется, что я начал разбираться в людях. Моуди рассказывал мне – это были страшные годы. Орден Феникса терял своих бойцов, каждый день мог стать последним для любого из вас. Как получилось, что сразу две семейные пары зачали в Самайн по сыну? В год, когда любой мог погибнуть и оставить своего ребёнка сиротой? В ночь, когда в наш мир выходят такие силы, которые могут играть душами, как плюй-камнями. Я спрашивал у Флер, она сказала, что рождённого или зачатого в Самайн или Бельтайн ждёт жизнь, полная великих свершений, и ранняя смерть. Ни одна мать не пожелает своему ребёнку такой судьбы. Только если кто-то, кого она безмерно уважает, не переубедит её. И вот на исходе июля рождаются два мальчика. Их семьи под заклятием Фиделиус. Но почему-то хранители заклятья не Фрэнк Лонгботтом и Джеймс Поттер. Вы сейчас начнете убеждать меня, что мой отец так верил в дружбу… Не надо. У меня мало времени. Я не верю, что мой отец был непроходимо глуп и не понимал, что лучшим хранителем был бы он сам. А друзьям он мог дать доступ к себе, как Билл Уизли дал право прохода Люпину. И я не верю, что мама так мало любила меня, что готова была доверить мою безопасность Питеру Петтигрю, которого совсем не уважала. Здесь замешано что-то, похожее на «империус», не находите, директор? – Это Северус вложил в твою голову такие странные идеи? – Дамблдор смотрел на юношу тяжёлым, пронизывающим взглядом, но Гарри только усмехнулся. – Ну что вы, директор. Ваш Снейп верен вам как пёс. Вы так основательно промыли ему мозги, что он сам не может разобраться в том, что хранится в его голове. Или не хочет. Боится, видимо, прийти к тем же выводам, что и я. Рон от удивления открыл рот, а Гарри продолжал, отмахнувшись от попытавшегося заговорить Дамблдора. – Но я не про Снейпа пришёл говорить. Я месяц думал над всем этим. Там была четвёртая строфа: «…и ровней себе Тёмный Лорд его лично пометит». Значит, Риддл должен был иметь доступ к этим двум семьям, чтобы из двух мальчишек выбрать того, кого пометит. Он пришёл ко мне, а искали его у Лонгботтомов. Конечно, чистокровные Лестрейнджи думали, будто победить Тёмного Лорда может только чистокровный маг, но Риддл считал, что полукровки опаснее. Мы, выросшие в двух мирах, более гибки; мы взяли себе силу волшебников и смекалку магглов. Он оказался прав, ведь так? И ещё один вопрос мучил меня: мантию-невидимку вы забрали, чтобы ему не пришлось долго искать, да? Ведь эта мантия могла спасти жизнь если не маме, то хотя бы мне. – Гарри, нет! Всё было не так, – директор на портрете пытался повернуться, чтобы поймать взгляд Гарри. Но юноша старательно отворачивался, продолжая свою скороговорку: – Потом там про силу, неведомую Лорду, а потом ерунда пошла. Ну, с силой я согласен – материнская защита, которая исчезла, когда мне исполнилось семнадцать. Так что теперь у меня этой силы нет. А вот насчёт «один не сможет жить, пока жив другой» – явная ложь. Если Лорд узнает, что я его внеплановый хоркрукс, он будет на руках меня носить, пылинки с меня сдувать. Ведь пока я жив – он умереть не может. Да и я не могу нанести ему ощутимого ущерба – кусок его душонки, который сидит вот тут, – Гарри с такой силой стукнул себя кулаком по лбу, что Рон вздрогнул, – не даст мне наслать на него смертельное проклятье. Он будет защищать основную сущность до последнего. Я уже убедился в том, что не очень-то много могу противопоставить этому своему паразиту. Только драматически потерять сознание. С другой стороны, пророчество-то я слышал в ваших воспоминаниях, а вы заведомо лучший легиллимент, чем тот же Слагхорн, и подделать его вам труда бы не составило. – Гарри, насчёт материнской… – попытался вмешаться Рон. – Погоди, Рон. Я тороплюсь, там Снейп скоро может выйти и броситься на защиту директора, как будто тот ему отец родной. Так вот. Вы растили меня в суровых условиях, затачивали, как клинок особой закалки. Одноразовый такой клинок. Я должен был выйти против Тёмного Лорда и подставить свой лоб под его «аваду». Иной миссии для Избранного не предполагалось. Я понимаю, что изначально вы всё задумывали не так.
Конкурс: Но вот незадача – Риддл провёл ритуал, принёс в жертву моего отца, чтобы создать ещё один хоркрукс, а моя мама спутала ему все карты – дала мне защиту. Кусок лордовой души влетел в меня, сам он так ничего и не понял, а я из спасителя стал бомбой с часовым механизмом. Но вы не бойтесь. Я пойду к нему. И сопротивляться не буду. Я месяц жил с этой мыслью. Я уже мёртв. Мне только про старшую палочку осталось спросить. Почему разоружить себя вы позволили Малфою? Почему не мне или Снейпу? Ведь вы великий маг и даже на пороге смерти сумели обездвижить меня. Почему вы нейтрализовали меня, а не Малфоя? Услышавший страшную весть о близкой смерти друга Рон побледнел и попытался схватить Гарри за рукав, но Поттер поднял руку, останавливая его. Директор на портрете тяжело вздохнул и начал тихо говорить: – Гарри, прости… Я так виноват перед тобой. Я знал, что тебе не суждено победить. С Северусом у меня была договорённость, так что нашу встречу нельзя было считать поединком. Он бы убил меня, но не победил. И я бы остался хозяином старшей палочки. Драко нарушил наш план. Гарри хмыкнул. Как же, нарушил! Дамблдор спокойно мог отобрать палочку у Малфоя, заболтать его, а потом дождаться Снейпа. Даже приход Пожирателей смерти на Астрономическую башню не нарушил бы его план – ведь великий маг был заданием Драко, а не Фенрира или Кэрроу. Они бы так же ждали и подзуживали Малфоя, пока не явился Снейп. Но Дамблдор сделал так, что чистокровный змеёныш победил его в поединке. Нет, тут что-то другое. Но перебивать старого мага он не стал, а Дамблдор продолжал: – Он никогда не догадался бы, какой артефакт оказался у него в руках. Но рано или поздно ему бы пришлось выйти против Тёмного Лорда. Том любит играть на родственных чувствах. Он так и не понял, что для чистокровного волшебника нет ничего превыше его рода, его семьи. И после того, как все хоркруксы, и ты в том числе, к сожалению, были бы уничтожены, Драко мог убить ставшего простым смертным Риддла. Ведь теперь его палочка повелевала Старшей. – Вот эта? – Гарри показал портрету Дамблдора боярышниковую палочку, отнятую у Драко Малфоя. – Я честно завоевал её в бою. Она слушается меня, как моя собственная. Так что теперь, Дамблдор? А я знаю, что. Рон сейчас победит меня в магической дуэли. Он станет хозяином Старшей палочки. Ваш план сработает – победителем Тёмного Лорда будет чистокровный волшебник, а не какой-то там полукровка. Старый маг вцепился в подлокотники своего кресла и молча глядел на стоящего напротив его портрета юношу тяжёлым взглядом. В наступившей паузе Рону, наконец, удалось сказать: – Да послушайте вы меня! Вы оба! Вы чего-то не понимаете в матерях. Ладно, ты, Гарри, ты и не знал никогда, как это – когда твоя мама любит тебя. Но вы-то, директор! Как вы могли сказать, что материнская защита заканчивается в семнадцать лет? Вы что же, думаете, что мои родители будут спокойно стоять и смотреть, как их детей убивают, ведь все мы, кроме Джинни, уже достигли совершеннолетия? Да моя мама хоть сейчас отдаст жизнь за любого из нас, хоть за Билла, хоть за меня, хоть даже за поганца Перси! Материнская защита – она на всю жизнь! На дом твоих дяди и тёти, Гарри, было наложено заклятье, которое и развеялось, когда тебе исполнилось семнадцать. И я, кажется, знаю, кто его наложил, не так ли, директор? – Рон бросил взгляд на Дамблдора, прикрывшего глаза рукой. – У тебя есть шанс, Гарри. Один на тысячу, может, даже меньше, но он есть. И я не буду сражаться с тобой за эту палочку: не тяну я на истребителя Тёмных Лордов, извини. Ты уж как-нибудь сам постарайся. А мы тебе поможем. Тут в дверь личных покоев директора что-то ударило изнутри, и ручка начала поворачиваться. Рон схватил за руку измотанного длинной речью Гарри и выскочил из кабинета.
Конкурс: Глава 4. Перед битвой Гермиона обработала уже ожоги на ногах и натянула джинсы. Теперь грубая ткань не причиняла боли. Она сняла футболку и бюстгальтер, намазала некрасивые красные пятна на груди и животе и, изогнувшись, пыталась дотянуться до прерывистого следа между лопаток. Не везёт её спине: то ножом поковыряют, то раскалённым металлом. Раздался стук в дверь, и девушка накинула футболку на голое тело. Ничего, не так уже и больно. Главное – не прислоняться ни к чему. – Мисс Грейнджер, мистер Поттер считает, что я могу помочь вам обработать мазью спину, – Снейп стоял возле двери и обжигал её своим чёрным холодным взглядом. Девушка глядела на профессора во все глаза. Прямо как во сне. Она ждала, звала, он пришёл, чтобы помочь, но не поможет. На этот раз потому, что она струсит и не позволит ему прикоснуться к себе. А почему, собственно? Ведь несколько минут назад она сама преспокойно касалась его лица и тёмной метки на руке, а потом обнимала его, помогая идти. Гермиона молча повернулась к директору спиной и сняла футболку. Снейп вздрогнул. Не от вида красной полосы на белой коже, а от самого факта, что девушка, которая должна при виде него впадать в истерику, без слов поворачивается к нему спиной. Обнажённой спиной. Да ещё и приподнимает рукой волну своих пышных кудрей, чтобы они не мешали ему. Он зачерпнул пальцами прохладную мазь и осторожно прикоснулся к багровой отметине, шедшей ровно по позвоночнику. Лопатки тут же сдвинулись, хрупкие плечи покрылись еле видными пупырышками мурашек. Северус отдёрнул руку. – Вам больно? – Нет. Холодно немного. Простите, я больше не буду дёргаться. – Если будет больно или неприятно, просто скажите, – эта девушка вела себя вопреки всем шаблонам поведения. И только поэтому Снейп действовал так осторожно. Он просто не знал, чего от неё можно ожидать. Тонкая талия – одной рукой можно обхватить,– выступающие от худобы позвонки. Она немного набрала вес за этот месяц спокойной жизни, но явно недостаточно. Из копны локонов, придерживаемых рукой, вырвалось несколько золотистых колечек. Там, где она провела апрель, наверное, было тепло и ясно, и девушка часто гуляла без шарфа. Солнце добралось до нежной кожи и раскрасило её возле шеи еле видной россыпью веснушек. Снейп поймал себя на том, что без явной необходимости поглаживает молочно-белый атлас её спины – ожог уже сошёл. И приходится сжимать губы, чтобы не наклониться и не поцеловать своенравные кудряшки. И левая рука не зря сцеплена в кулак – где-то там, совсем близко, два нежных бугорка с острыми горошинами сосков, которые так хочется ощутить ладонями и губами… Ах, как бы он хотел поцелуями и ласками стереть из её памяти всё, чему сам же и был причиной. Чтобы она не вздрагивала от прикосновений, а тянулась к ним. Чтобы доверила мужчине своё тело и раскрылась, ожидая не боли, а наслаждения. Но всё это если и совершит кто-нибудь, то уж точно не он. Надо бы отойти, разорвать контакт, чтобы сохранить в целости и свой рассудок, и нелогично-хорошее отношение к нему этой девочки, но чуть позже… ещё немного помассировать спину… она же ещё не поняла, что больше не нуждается в его помощи… Гермиона прижимала к груди футболку и изо всех сил старалась удержаться на ногах. Его руки оказались такими нежными. Он совсем не причинял ей боли, даже когда трогал обожжённую кожу. Его пальцы едва уловимыми касаниями наносили прохладную мазь, ожог сходил, но всё остальное тело начинало плавиться в каком-то странном огне. Заломило низ живота, груди вдруг стали такими чувствительными, что мягкая ткань футболки, казалось, царапает соски. А ещё ноги наотрез отказались держать, и стояла Гермиона только на мышечной памяти. Вот встала так, когда он вошёл, да и застыла. А толкни её легонько – упадёт, как тряпичная кукла. Она боялась дышать, потому что с каждым вдохом росло желание ощутить его внутри себя. Пусть даже вернётся та боль, это неважно. Важно почувствовать на себе тяжесть его худого твердого тела. Важно, чтобы он был внутри, чтобы двигался сильно и глубоко. Чтобы застонал, освобождаясь от напряжения, изливаясь в неё. Ради этого она может вытерпеть ту боль ещё не раз. Вот только не будет этого никогда. Смирись, Гермиона, он любит другую. Тебе же не осталось ничего. Даже запаха его не ощущала из-за разбитого носа. Даже кожи его не коснулась так, чтобы запомнили пальцы. Только горечь его спермы во рту. Только боль и удушающее дыхание смерти, глядящей на тебя красными угольями глаз. Ничего не было, ничего не будет. Глупая девчонка, влюбившаяся в своего спасителя. Увы, Золушка, этот принц не для тебя. Ещё жив дракон, похищающий принцесс, а значит, будут другие спасённые. А ту, которую любил твой принц, он спасти не смог. И если останется жив, он не простит этого ни себе, ни тебе. Резкая боль в груди от возможной потери того, кто никогда ей не принадлежал, заставила Гермиону прийти в себя. Она порывисто вздохнула и почувствовала, что профессор больше не прикасается к её спине, просто стоит рядом. Тогда она резко развернулась, проехавшись локтем, которым прижимала к себе футболку, по шершавому сукну его сюртука. Снейп немного отшатнулся, в его глазах плеснул и тут же пропал страх. – Почему вы сказали, что он должен вас убить? – Кто? – Вол… Риддл. Тёмный Лорд. Вы сказали, что он должен убить вас своей рукой, что это важно для победы Гарри. Снейп сделал шаг назад и запахнулся в мантию, как будто спрятался от Гермионы. – Не помню, чтобы говорил вам такое, мисс Грейнджер, да и в любом случае это не ваше дело. – Это связано со Старшей палочкой? С тем, как она меняет хозяина? – Гермиона не собиралась отступать. Она, в свою очередь, шагнула вперёд, к Снейпу – Что ж, вы догадливы. Не зря Дамблдор выделял вас из всех студентов Хогвартса, – директор вскинул голову, глядя на девушку сверху вниз. Бледность, заливавшая его лицо, кажется, ещё усилилась. – Но для того чтобы палочка признала нового хозяина, старого не обязательно убивать – ведь Дамблдор оставил жизнь Геллерту Гриндевальду? – Верно. Только для Темного Лорда единственная победа – убийство соперника. Учитель, который одним взглядом наводил страх на толпы студентов, теперь отступал перед невысокой полуодетой девушкой. Мало того, он, который никогда прямо не отвечал на поставленный вопрос, почему-то сейчас давал чёткие недвусмысленные ответы. Осознание этого придавало Гермионе какую-то бесшабашную смелость. Волна куража подхватила её, и ведьма впилась взглядом в непроницаемые чёрные глаза. – Этого не должно случиться. – А вот это не вам решать, мисс Грейнджер. Вы все ожоги обработали? – Вы что-то там говорили про какой-то долг? Я не совсем поняла, что вы мне должны? Снейп ошарашенно поглядел на полуголую ведьму. Она совершенно спокойно стояла перед ним, защищённая только прижатой к груди футболкой. Может, произошло вытеснение, и мисс Грейнджер просто забыла всё, что случилось в Малфой-мэноре и после него? Но он-то не забыл. И единственное, о чём сейчас мог пожалеть – так это о том, что не может выполнить своё обещание и принять смерть от её руки, а не от руки красноглазого людоеда. – Я должен вам, мисс Грейнджер, удовлетворение за поруганную честь и страдания, которые причинил. – Ага. И в чём это удовлетворение должно заключаться? – в голосе Грейнджер послышались нотки нетерпения. – Вы можете потребовать с меня любую плату вплоть до моей жизни, – профессор говорил медленно, стараясь понять, что скрывается за ярко-карими омутами пытливых глаз. – Но, к сожалению, я не могу предоставить вам адекватную денежную компенсацию – я не богат. Да и смерть свою я обещал другому человеку раньше, чем вам, о чём глубоко сожалею. – Значит, я могу попросить всё остальное, и вы должны будете выполнить? – Да, – Снейп попытался сказать это как можно твёрже. Чтобы ни попросила эта девушка, он выполнит. Если успеет, конечно. – Тогда я прошу, чтобы вы жили долго и были счастливы. – Что? – где здесь подвох? Что она сейчас сказала? И что на самом деле имела в виду? – Я сказала, что хочу, чтобы вы жили долго и были счастливы. Это моё желание. Моя цена, если хотите, удовлетворение или что вы там говорили. Так вы обещаете? – Я… – Да или нет? – Но почему? – Просто скажите, согласны ли вы заплатить эту цену?
Конкурс: – Я бы хотел заплатить именно эту цену, мисс Грейнджер, но, – начал Снейп и замер на полуслове, потому что в комнате повеяло слабым ветерком, и послышался звук лопнувшей вдалеке струны. – Что это было, профессор? – Не важно. Главное, что это не Тёмный Лорд. У нас ещё есть немного времени. Итак, почему вы назначили именно эту цену, мисс Грейнджер? И тогда Гермиона решилась. Она подошла вплотную к Снейпу, положила ему обе руки на плечи. Футболка упала к ногам, но девушка уже прижалась к мужчине, поднялась на цыпочки и легонько поцеловала его в губы. – Это ответ, – сказала шёпотом. Гермиона скользнула вниз, схватила футболку и юркнула за ширму, стоящую возле широкого директорского ложа. Снейп простоял не меньше минуты, осторожно касаясь губ кончиками пальцев, а потом развернулся и попытался выйти из покоев. Но дверь на поворот ручки никак не отреагировала. Он ещё несколько раз бессмысленно толкнул упрямицу, пока не пришёл в себя и не вытащил палочку. Странно, он точно помнил, что заклинания не накладывал. Мальчишки! Им зачем-то нужно было остаться одним в кабинете директора, вот и спровадили его к Грейнджер! А он-то, осёл, размяк, навоображал себе невесть что! А девчонка наверняка заодно с этими оболтусами. Снейп огромной чёрной птицей слетел по лестнице и остановился, стараясь понять, что могли паршивцы утащить из кабинета. На все предметы были наложены сторожевые чары, этой предосторожностью не пренебрегал ни один из множества прежних обитателей этого помещения. Сначала он подумал, что украден портрет Дамблдора, но с удивлением увидел его висящим на шесте, где раньше дремал фамилиар директора. – Дамблдор, что вы здесь делаете? – Северус, немедленно верни меня на стену! Мне нужно проследить, что затевает Поттер! Ты совершил ужасную ошибку, передав ему воспоминания слишком рано! – Дамблдор метался в своей раме, поминутно натыкаясь на кресло. Его борода распушилась, шнурки с бубенчиками запутались в седых волосах, очки-половинки перекосились на кривом носу. – Хотя нет! Для слежки нет времени. Ты должен немедленно найти Гарри и отнять у него палочку. Мальчик завладел волшебной палочкой Драко Малфоя! Он может испортить всё, что мы с тобой с таким трудом готовили! А когда отнимешь палочку у Гарри, ты должен сделать так, чтобы тебя разоружил Рональд Уизли! – Ну уж нет, директор! – Снейп не заметил, когда рядом с ним оказалась мисс Грейнджер. Девчонка стояла, уперев руки в бока и агрессивно выдвинув вперёд подбородок. – Вам не удастся больше играть судьбами тех, кого я люблю. Старшая палочка принадлежит Гарри, он и останется её хозяином. А вы лучше повисите тут и подумайте, как ваши приказы соотносятся с единственной причиной вашего появления здесь. Пойдёмте, профессор, Гарри и Рон наверняка в Большом зале. Девчонка схватила его за запястье и потянула к выходу. Нарисованный Дамблдор застыл с открытым ртом, неподвижный, как маггловский портрет, и Снейп, не дождавшись больше приказаний, решил последовать за бывшей студенткой. Восемь этажей вниз, перепрыгивая исчезающие ступеньки и волей директора возвращая на место движущиеся лестницы. Возле самой двери Большого зала, откуда раздавался гул голосов, Снейп остановился и накинул на себя дезиллюминационное заклинание. Девушка оглянулась, её глаза увеличились в испуге, но, приглядевшись, она заметила дрожащий прозрачный силуэт директора, облегчённо улыбнулась и открыла тяжёлые створки. – Гермиона! Где ты была? А мы остаёмся защищать Хогвартс! – с разных сторон к ней подскочили Невилл и Лаванда. – А где Гарри и Рон? – взгляд метался по бурлящей толпе, но Гермиона не замечала даже обычно издалека видимую рыжую макушку высокого Рона. – Они с Луной пошли в башню Равенкло, чтобы поговорить с Серой Дамой. Ты не представляешь, что тут было, когда ввалились слизеринцы и увидели Гарри! Знаешь, что заявила эта гадина Паркинсон? «Давайте, – говорит, – выдадим Поттера Тёмному Лорду, и он не станет нападать на школу». Мол, Лорд пришёл за ним, и нам всем глупо погибать из-за одного. – Она по-своему права, Лаванда. Если бы я была законопослушной отличницей, я бы тоже потребовала выдать преступника властям. Мы же в розыске, а власть в руках Тёмного Лорда. Извини, я должна найти Гарри, – и Гермиона рванулась к выходу, зная, что Снейп невидимой тенью скользит вдоль стены туда же. – Странно, сам Гарри тоже так сказал, – Лонгботтом застыл на месте, что-то усиленно соображая. – Где же вас носило, если у вас появились такие нелепые мысли? Снова бег по лестницам, теперь вверх, в башню Равенкло. Только затем, чтобы столкнуться с Минервой МакГонагалл, левитирующей перед собой бесчувственных Амикуса и Алекто Кэрроу, надёжно упакованных в серебристые коконы. – Минерва, кто-то недавно вызвал Тёмного Лорда… – Снейп сжимал запястье левой руки правой ладонью. – Да, один из этих. – Надеюсь, никто из учеников не пострадал? – Если тебе плохо видно, Северус, – декан Гриффиндора выделила имя директора, – в бессознательном состоянии только эти двое. Остальные ушли на своих ногах. – А где Поттер и Уизли? – директор не обратил внимания на неприязнь своей коллеги. Пусть она не простила ему смерть Дамблдора, но ведь не препятствует, а помогает по мере сил. А остальное не важно. – Не знаю. Они что-то говорили о твоём учебнике и о месте, где его спрятали. – Я знаю, где это, идёмте, – Гермиона снова схватила Снейпа за рукав, и он последовал за ней. Приказ директора надо выполнить, что бы там ни бормотали экспрессивные представители львиного факультета. На этот раз бежать было недалеко. Мисс Грейнджер остановилась перед глухой стеной, за которой, как помнил Снейп, скрывалась Выручай-комната. Девушка начала быстро ходить перед нею, тихонько бормоча под нос. Дверь не появлялась, видимо, что-то она формулировала неверно. – Да что за ерунда! Не помогает ни «где всё спрятано», ни «где лежит учебник Принца-полукровки», ни «где находятся Гарри и Рон». Не понимаю, что я делаю неправильно? Снейп поднял бровь, готовясь произнести обычный язвительный комментарий, но внезапно дверь проявилась. Из неё пахнуло жаром и, кувыркаясь в отблеске пламени, вывалились Гарри Поттер и Драко Малфой. Метла, на которой они спасались из горящей Выручай-комнаты, ещё катилась по полу, а следом за ними в быстро уменьшающееся отверстие вырвался Уизли с бесчувственным Гойлом поперёк древка. Дверной проем сократился и исчез, отсекая от коридора ревущее пламя. Драко Малфой рванулся к исчезающей двери, но не успел. Он со всей силы ударился о сплошной камень, стал царапать его, крича: «Крэбб! Нет! Крэбб!», а потом, шатаясь, пошёл вдоль, бормоча: – «Хочу туда, где всё спрятано». Гарри Поттер уронил на пол остатки какого-то сильно пострадавшего в огне украшения и встал на пути Драко. Малфой обошёл его, как неодушевлённый предмет, но Поттер развернулся и легонько толкнул слизеринца в плечо. Тот ударился о камень, всхлипнул и осел, вздрагивая и пряча лицо в ладонях. Снейп не ожидал такого эмоционального срыва от пассивного и трусоватого юноши. Неужели Малфой искренне горюет о смерти одного из тех, кого все считали лишь его телохранителями? Он перевёл взгляд на второго слизеринца и застыл, увидев, во что превратились ноги Гойла. Ступней практически не было – вместо них две бесформенные обгорелые культи. Гермиона зажала руками рот, видимо, борясь с приступом тошноты. Рон по цвету лица сравнялся с серым камнем стены. Профессор вынул из мантии пузырёк и передал его Уизли со словами: – «Болеутоляющее. Попробуйте его напоить», а другой рукой осторожно начал вынимать палочку, чтобы послать в Поттера «экспеллиармус». – Даже не думайте, профессор, – Гермиона вцепилась в его руку, требовательно заглядывая в лицо. – Я не дам вам выполнить этот приказ Дамблдора и разоружить Гарри. И знаете, почему? Я получила прямо противоположный приказ от директоров Диппета и Блэка. Они сказали, что распоряжение Дамблдора противоречит сразу двум задачам: помогать действующему директору и защищать школу. Всё должно идти так, как идёт. – Мисс Грейнджер, не вмешивайтесь в дела, которые вас не касаются, – Снейп вырвал руку, но палочку вынимать не стал. В конце концов, Поттер теперь настороже, а он всегда был хоть и не искусным, но сильным магом. Безболезненно его разоружить не удастся. Лучше выждать ещё. – Какая идиллия! Мисс Грейнджер, счастлив видеть вас в добром здравии. Мистер Поттер, мистер Уизли, – Люциус Малфой появился как боггарт из шкафа – не вовремя и не к месту. – Северус, наш господин ждёт тебя. Аристократ приблизился к Снейпу и с каким-то глумливо-интимным видом шепнул ему на ухо несколько слов. – Поспеши, он не в духе, – добавил он уже нормальным голосом.
Конкурс: – Почему он не вызвал меня через метку? И как ты проник в школу? – Снейп только поморщился: видимо, такое поведение старого знакомого было ему не в новинку. – Почему он послал меня за тобой, я не знаю. А как проник – у префектов школы есть свои ходы. Ты их не знаешь, ты никогда не был префектом. Да и я, признаться, удивился, когда сработал старый пароль. Милая леди, можете опустить палочку – я безоружен. Действительно, Малфой-старший продемонстрировал пустые ладони. Может, его потому и пропустили защитные чары Хогвартса, что не углядели в нём опасности. Директор резко развернулся, хлестнув Гермиону мантией по ногам, и стремительно зашагал к выходу. Как только Снейп отвернулся, выражение лица Малфоя-старшего изменилось. На нём резко проступили морщины, а глаза потухли. Он сделал шаг к сыну, но остановился, наткнувшись на его враждебный взгляд. Гермиона кинулась за Снейпом, но, не сделав и пары шагов, вернулась, достала из маленькой сумочки золотую чашу и сунула в руки стоящего в прострации Рона Уизли. – Рон, пожалуйста, уничтожь её. – Гермиона, я один не смогу! – парень испуганно поглядел на подругу. – Прости, Рон, – и девушка побежала прочь. Но когда она завернула за угол, там уже никого не было. У директоров тоже есть тайные ходы, которые они не вправе открывать приставучим гриффиндоркам. Грейнджер вернулась к стоящим над бесчувственным телом Гойла Рону и Люциусу Малфою. – А где Гарри? – Он надел мантию-невидимку и, скорее всего, рванул вслед за Снейпом. – Снейп ушёл по тайному ходу. Я не знаю, куда, но добром это точно не кончится. – Мисс Грейнджер, – девушка резко повернулась, наставляя на Малфоя-старшего палочку. – Ну, я же сказал, что безоружен. А вам, если вы хотите вернуть моему другу долг жизни, лучше пойти в Визжащую хижину. И поторопитесь, мисс, наш Лорд бывает очень вспыльчив. Гермиона, не оглядываясь, побежала по коридору. Уизли посмотрел на расположившихся у противоположных стен отца и сына Малфоев. Люциус как был хитрой скотиной, так и остался, а вот Драко уже второй раз вёл себя если не дружелюбно, то, по крайней мере, не враждебно. – Слышь, Малфой, – Драко не отреагировал, но Рон продолжил. – Ты не хочешь отомстить за смерть друга? – Ты о чём, Уизли? Кому мстить? – Тому, кто научил Крэбба этому заклинанию. Тому, кто вообще устроил всю эту войну. – Уизел, ты соображаешь, о чём говоришь? Как я могу отомстить Тёмному Лорду? – Но ты хочешь это сделать? – Больше всего на свете, – Драко поднял на Рона тускло-серые, почти бесцветные глаза. – Тогда отрывай задницу от пола, бери метлу и пошли. – Мистер Уизли, куда вы зовёте моего сына? – Люциус загородил дорогу Драко, но тот демонстративно обошёл отца и зашагал за Роном. Старший Малфой поглядел вслед быстро удаляющемуся сыну, оглянулся в сторону, куда ушли Снейп и двое гриффиндорцев и, наконец, опустил глаза на бесчувственного Гойла, лежащего у стены. – А про вас наши герои с львиными сердцами, естественно, забыли. Что ж, иного я от них и не ожидал. Гриффиндор декларирует спасение всего человечества, а не отдельных его представителей. Я позаимствую вашу палочку, мистер Гойл? – с этими словами Люциус нагнулся и вытащил из кармана Грега его волшебную палочку. – Мобиликорпус. Думаю, стоит перенести вас в Больничное крыло. В конце концов, вы, как я понял, тоже пострадали от Тёмного Лорда. Продолжение следует...
Яд: У меня возникли некоторые сомнения в целесообразности поведения Снейпа: он рисковал, оставив Гермиону при памяти, поклявшись ей дать возможность отмстить и передав воспоминания Гарри. Если в отношении Гарри он мог быть гипотетически спокоен - тот бы все равно рвался покончить с Волдемортом любой ценой из-за смерти родителей и из-за долга, - то сам факт спасения Гермионы, да еще и сопряженный с обманом, мог преждевременно раскрыть роль Северуса в противостоянии. Но я почти разрешила для себя эти сомнения: Снейп в любом случае был не в силах что-то изменить, ведь Лорд, узнавший о гибели хоть одного хоркрукса, мог вполне затаиться, выяви он предательство Снейпа или нет. То же самое и со Школой, в которой кому надо - все попрятались, а слизеринцы и так умные (во всяком случае, в книге с эвакуацией справились и без Северуса). Но тут в продолжении вдруг вспыхнули нежные чувства. По-моему, преждевременно. Снейп, конечно, не изверг. Он сожалеет. Он и сам подвергся насилию, но пережил его легче - то ли не впервой, то ли некогда себя изводить. Я даже понимаю его влечение в сцене с лечением ожогов. Но откуда нежность взялась? И Гермиона тоже удивила в той же сцене. Да, она думала о Снейпе и верила ему, была, как ни крути, благодарна за спасение. Она даже понимала, что иного выхода не было. Но это не отменяет самого факта насилия. Однако же она не только не испытывает дискомфорта от касаний своего пусть и невольного насильника (а ведь она не могла еще привыкнуть к ним, не встречаясь со Снейпом), но и испытывает вожделение. Вот так прямо вдруг, невзирая на психологическую травму, еще и растравленную Роном. Да, Гермиона много думала о произошедшем, смирялась, но такая ее реакция представляется мне неестественной... И словно бы Рон был прав со своим "если сучка не захочет…" А вот тому, что Автор 2 отдает должное Снейпу, как победителю Волдеморта, я рада безоговорочно и без всяких сомнений. Жду продолжения с нетерпением. АПД: Меня сперва объем поверг в смятение. Но потом я ТАК втянулась. Увлекло
полная версия страницы